Чацкий. Ах! Софья! Неужли Молчалин избран ей! А чем не муж? Ведь сам, бывало, Мечтал о единеньи с ним, и много дней… Нет! Выражать такие чувства не пристало! (Задумывается.) Услужлив, скромненький, в лице румянец есть…
Входит Молчалин.
Вот он, на цыпочках, и не богат словами; Какою ворожбой умел мне в сердце влезть! (Обращается к нему.) Нам, Алексей Степаныч, с вами Не удалось сказать двух слов. Ну, образ жизни ваш каков? Без горя нынче? Без печали?
Молчалин. По-прежнему-с.
Чацкий. А прежде как живали?
Молчалин. День за день, нынче как вчера.
Чацкий. Сегодня же с утра Один мы с вами раз видались. И то вы мигом прочь умчались. Я, может, резок был слегка. Простите мне, глубоко за это сожалею. Позволите узнать: ваша как рука?
Молчалин. Ничего-с. Вскоре переболею.
Чацкий. Вы будьте осторожней: ведь случайно Здоровью вред вы нанесёте, И для меня… для вас печально: Быть может, что костей не соберёте. Но, впрочем, что я о плохом! Желаю быть вам и здоровым, и счастливым. А верно ли, что с некоторых пор, Услышал, числитесь вы по Архивам?
Молчалин. Да-с.
Чацкий. И что же, там не скучно вам? Вы губите себя не по летам. Развеяться, уехать из Москвы, Пожить свободней не хотите ль вы?
Молчалин. И здесь недурно-с.
Чацкий. Возможно. Но так душно, Суетливо. Всё старо, всё ревниво, страх как глупо. Нет, не могу глядеть я равнодушно, Как вы страдаете, как словно живым трупом Становитесь. Но ведь на самом деле, Как хорошо бумагами б вы не владели, Как не пытались бы над документами корпеть, Я чувствую, что трудно вам терпеть Все эти унижения, и льстить, и преклоняться. Довольно же; не лучше ли заняться Чем-либо, что уму и сердцу было бы дороже? Я повторяю: молодость мертвить негоже, Для лучших, для стремлений благородных Она дана…
Молчалин. Я, сударь, из безродных.
Чацкий. Вот то-то мыслю всё: со мною говоря, Вы смущены моим лишь положеньем? А я, на чин ваш не смотря, Сто раз свидетельствую вам почтенье… Но… дурость, право… можно мне спросить?
Молчалин кивает.
Случалось вам вдруг страстно полюбить?!
Молчалин. Ах, сударь… на такой вопрос…
Чацкий. Вы прямо отвечайте.
Молчалин. Ох, нет-с, не узнавайте.
Чацкий. И что же, горесть слез И радость поцелуев, и нежности объятий, И все слова любви не знали, вероятней? О, сладкое незнанье! (Отворачивается.)
Молчалин (нерешительно топчется и собирается уходить). Простите-с; до свиданья.
...Пока вдали Зарецкий наш и честный малый Вступили в важный договор, Враги стоят, потупя взор.
Враги! Давно ли друг от друга Их жажда крови отвела? Давно ль они часы досуга, Трапезу, мысли и дела Делили дружно? Ныне злобно, Врагам наследственным подобно, Как в страшном, непонятном сне, Они друг другу в тишине Готовят гибель хладнокровно... Не засмеяться ль им, пока Не обагрилась их рука, Не разойтиться ль полюбовно?.. Но дико светская вражда Боится ложного стыда.
«Теперь сходитесь». Хладнокровно, Еще не целя, два врага Походкой твердой, тихо, ровно Четыре перешли шага, Четыре смертные ступени. Свой пистолет тогда Евгений, Не преставая наступать, Стал первый тихо подымать.
И Ленский, жмуря левый глаз, Стал также целить — но как раз Онегин выстрелил...
Недвижим он лежал, и странен Был томный вид его чела. Под грудь он был навылет ранен; Дымясь, из раны кровь текла...
...В тоске сердечных угрызений, Рукою стиснув пистолет, Глядит на Ленского Евгений. «Ну, что ж? убит», — решил сосед. Убит!..
Сим страшным восклицаньем Сражен, Онегин с содроганьем Отходит и людей зовет. Зарецкий бережно кладет На сани труп оледенелый...
@музыка:
...а я, быть может, я гробницы сойду в таинственную сень...
О, память сердца! Ты сильней Рассудка памяти печальной И часто сладостью твоей Меня в стране пленяешь дальной. Я помню голос милых слов, Я помню очи голубые, Я помню локоны златые Небрежно вьющихся власов. Моей пастушки несравненной Я помню весь наряд простой, И образ милый, незабвенный, Повсюду странствует со мной. Хранитель гений мой - любовью В утеху дан разлуке он; Засну ль?- приникнет к изголовью И усладит печальный сон.